Понять сущность чая или какого-либо другого явления — непростая задача. Классики философии (науки о познании мира и его универсальных законов) издавна указывали на то, что сущность окружающих нас явлений обычно скрыта за их формой и неочевидна для большинства людей. Немецкий философ Гегель говорил, что «Непосредственное бытие вещей — это кора или завеса, за которой скрывается сущность».
Проникнуть глубоко в сущность вещей — главная задача науки как инструмента познания, её сущность. Маркс считал, что «Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишней».
Прозрение сущности вещей требует многолетнего практического опыта и отхода от стандартных критериев качества, с помощью которых общество привыкло судить и оценивать явления. Этому учит дзен-буддизм — древняя наука познания, через призму которой мы попытаемся понять, почему многие видят сущность чая в чайной церемонии и других явлениях, отождествляя форму явления с его сущностью.
Сэн но Рикю видел в чайном пути простое, очищающее разум действие:
«Чайная церемония — это лишь вскипятить воду, приготовить чай и выпить его.»
Рикю видел в форме лишь инструмент и предупреждал, что цепляясь за форму можно легко утратить главный смысл, то есть сущность.
Сущность чайной церемонии заключается в том, что чайный мастер «выключает» свое эго, таким образом убирая различие между хозяином и гостем, (無賓主), собой и другими (自他). Спасая гостя, хозяин спасает самого себя. Чайная церемония помогает увидеть в человеке человека и в этой общечеловеческой сущности заключается изначальное единство дзена и чайной церемонии.
Чайная церемония, как и дзен, учит видеть красоту в целостности мира: где красивое органически смешано с некрасивым, достоинства человека — с его недостатками, а сладость чая — с его горечью.
Рикю был сторонником свойственного дзену минимализма. Он даже не превращал связь чая и дзена в объект отдельного дискурса: пытался передать суть чайного действа в самом действии — «Просто пей», как Догэн искал суть дзена в призыве «Просто сиди!»
Несмотря на усилия Сен но Рикю и других мастеров прошлого «чайный путь» стал постепенно превращаться в «чайную церемонию», сложную последовательность ритуальных действий — пустую форму, утратившую изначальное содержание.
Размышляя о чайной церемонии как о способе духовного и эстетического развития, Яманака Содзики отмечает, что «если не удерживать в сознании содержание проблемы, то оно может начать выхолащиваться а, в некоторых случаях, если забыть смысл изначальных целей, всё может превратиться в чистую формальность». Стр 188
Иначе говоря, чрезмерно сосредоточившись на сохранении установленной формы, люди забывают, ради какого содержания она существует.
Четырнадцатый глава чайной школы Урасэнке Сэн Соса предупреждает об опасности чрезмерного цепляния за форму:
«В мире традиционных японских искусств часто говорят «Зайди через форму и выйди за рамки формы».
В чайной церемонии обучение приготовлению, например, чая усуча также проводится через повторение базовых движений.
И новички и опытные чайные мастера постоянно практикуют приготовление усуча. Из раза в раз повторяя базовые формы они учатся видеть в этом процессе «душу чая», по крайней мере я очень хочу, чтобы это действительно было так.
Однако здесь я хотел бы предупредить об опасности увлечения формой. Выйти за рамки формы означает в конечном счете превзойти её благодаря постоянной практике, следование которой имеет большое значение.
Однако, если думать только о форме и забыть про душу, то произойдет подмена главного второстепенным. Даже если церемония выглядит красиво, если взбитый чай не будет вкусным, то истинный смысл чайной церемонии будет утерян». Стр 29-30
Что имел в виду Сен Соса, говоря о вкусном чае? Очевидно, что чайная церемония понимает под вкусным чаем нечто большее, чем гастрономический смысл обывательского уровня. Ибо сам вкус чая может легко превратиться в застывшую форму, стать самоцелью.
Я не являюсь знатоком чайной церемонии, но насколько мне известно, старые чайные мастера никогда не говорили, что чай обязательно должен быть вкусным.
Опасения Сен Соса о том, что чайная церемония может утратить духовную основу и превратиться в окаменевшую форму вполне оправданы.
Сегодня чайная церемония, воспринимается многими лишь как набор хитроумных и мало понятных движений.
Чайное действо превратилось в маркер статуса, ярмарку тщеславия и процветающий бизнес.
Кроме того чайная церемония затмила собой собственно японский чай — напиток, который японцы пили изо дня в день на протяжении многих веков.
Чай как напиток подобно чайной церемонии во многом утратил свою былую сущность, превратившись в первую очередь в товар, бренд, средство извлечения прибыли.
Почему это происходит?
С точки зрения буддизма причиной являются так называемые омрачения (клеши, 煩悩) — внутренние состояния, которые затуманивают сознание, мешают ясно видеть реальность и являются корнем страданий (духкха, 苦).
Буддизм объясняет: человек страдает не потому, что мир плох, а потому что его восприятие омрачено. Эти омрачения искажают реальность, вызывают беспокойство, жадность, гнев, страх и все остальные негативные состояния.
Выделяют три «главных» омрачения, из которых вырастают все остальные:
- Неведение (無明, avidyā)
Незнание истинной природы явлений: непостоянства, отсутствия неизменного «я».
Это фундаментальное заблуждение, из которого прорастают все остальные омрачения. - Желание, жадность, привязанность (貪, rāga) Тяга к приятному, стремление удерживать то, что по природе непостоянно.
Будда называл это первым источником страдания. - Гнев, ненависть, неприязнь (瞋, dveṣa)
Отталкивание нежелательного, раздражение, агрессия.
Неправильное видение сущности чая, вызванное все теми жи основными омрачениями, которые можно назвать чайными.
По причине чайных омрачений люди не замечают очевидной разницы в функциях элитных и повседневных чаев и разделяют их на по качеству на лучшие и худшие.
Цепляясь за красивую форму чая, эффектный цвет, насыщенный вкус умами, знаменитый бренд, высокую цену, они слепо отождествляют их с высоким качеством, подчеркивая при этом свой высокий социальный статус.
Привязанность к высшим элитным сортам подпитывает эгоизм, одновременно вызывая чайный снобизм — презрительное отношение к простым, повседневным сортам, которое автоматически переносится и на пьющих их людей, что ведет к утрате самой человеческой сущности — человечности.
Об утрате японским чаем изначально заложенной в него человечности Мацусита Сатору бил тревогу уже в 1974 году, как бы подитоживая духовные последствия высокого экономического роста.
«Если посмотреть на чашку чая, то становится ясно, что это не просто напиток. Это напиток, который содержит в себе «дух чая», «дух человека» и «дух гармонии». Этот «дух», при более внимательном рассмотрении, сформировался как «культура чайного пути», родившаяся на Востоке и выросшая в Японии. И его суть заключается в том, что через повседневный напиток — чай — раскрывается «путь, по которому должен идти человек», «путь, по которому следует жить».
Этот возвышенный чай был сильно подорван развитием современной промышленности и бурным экономическим ростом. «Развитие материальной цивилизации превратило людей в нечто, что не является человеком, в живые инструменты, лишённые человечности. Можно сказать, что человечность, в её высшем проявлении, уже исчезла из этого мира».
Именно в такое время, как наше, я остро чувствую, что нам нужно использовать «высокие добродетели чая», чтобы возродить человечность и её дух. Я считаю, что мы должны стремиться восстановить человечность с помощью чая и передать его высокие добродетели следующему поколению».
По сути дела Мацусита Сатору пишет о расчеловечивании человека и «расчаиваниии чая» под натиском материальной цивилизации.
В попытке вернуть чай к его изначальной сущности исследователь указывает на существенный аспект чая как важного повседневного напитка.
«Долгое время, произнося слово «чай», имели в виду «чадо» (японскую чайную церемонию). В результате, чрезмерное акцентирование на церемонии привело к ситуации, когда чадо стала превращаться в формальность, утрачивая свою суть.
Необходимо переосмыслить важность чая, рассматривая его комплексно, не только как вершину чайной культуры в виде чадо, но и как неотъемлемый напиток нашей повседневной жизни.»
Мацусита Сатору подчёркивает, что сущность японского чая намного шире и объемней, а потому не может быть уложена в одну лишь форму чайной церемонии.
Возвращение к человечности позволяет преодолеть чайные омрачения. Широкий взгляд на сущность японского чая поможет вернуть его в повседневную жизнь обычных людей, в спасении которых эта сущность и заключается.