Элитный чай, подобно таящему снегу спускается к подножью общества, видоизменяясь под влиянием местных вкусов и финансовых ограничений, превращаясь в повседневный чай обычных людей — «траву у подножья».
Другой пример проникновения. Жизнь спускается на самое дно океана. Даже там, «на дне», в тяжелых условиях, под огромным давлением, живут рыбы, но уже глубоководные. Они как внешне так и внутренне отличаются от рыб, живущих у поверхности воды.
Ни рыбы ни чай не способны проникать в качественно иные, зачастую неблагоприятные слои бытия, не претерпевавая при этом качественных изменний, необходимых для выживания и адаптации.
При этом ни чай ни рыбы, коль скоро они остаются чаем и рыбами (не утрачивают свою чайную и рыбью сущность), не ухудшаются в качестве, не деградируют в процессе «снижения» — они становятся другими, утрачивая старые качества и обретая новые в процессе адаптации к новым условиям жизни.*
Такой взгляд на элитные и повседневные чаи противоречит принципам закрепившейся в Японии системы оценки чайного качества, согласно которой элитные сорта считаются чаями высшего качества, а простые повседневные банча и т п. — чаями низшего качества.
Как я уже говорил ранее, эти чаи не выше и не ниже друг друга по качеству. Они имеют разные качества, благодаря наличию которых смогли адаптироваться к условиям окружающей их среды и выполнять разные задачи.
Если применить современные методы оценки японского чая к тем же рыбам, то получится дискриминация чистой воды. Страшненькие желеобразные глубоководные рыбы с мелкими глазками будут неминуемо признаны рыбами низшего качества, а грациозные летучие рыбы — рыбами высшего качества…
Если рыбы и люди разных расс и национальностей не хотят быть дискриминированными, то почему дискриминацию должен терпеть чай?
Описанный выше принцип качественной трансформации универсален и его действие обнаруживается во всех сферах жизни.
В биологии, антропологии, социологии, истории религий и культурологии постоянно наблюдается один и тот же закон: любое явление, проникая в новый слой среды, меняет форму, но сохраняет свою онтологическую сущность.
Этот принцип можно назвать законом сохранения качества ибо он созвучен с физическим законом сохранения энергии согласно которому энергия не теряется, а лишь переходит из одного состояния в другое. Например, движение может превращаться в тепло, а тепло в свет.
Чай также может превращаться из элитного в повседневный, при этом сохраняя свою чайную сущность (делать людей здоровыми / счастливыми).
При переходе явления из одной среды в другую его сущность, сущностное качество сохраняется, в то время как форма неизбежно трансформируется под влиянием нового окружения.
Трансформация не означает ухудшения или деградации — это лишь смена набора свойств, необходимых для выживания и функционирования в данной среде.
Качество чая можно условно разделить на постоянное (сущность) и переменное (адаптивное качество).
В 8 веке Лу Юй в своем каноне затронул вопрос качества чая и его оценки, которую наряду с изготовлением чая относил к одной из девяти трудностей чая.
Лу Юй ухватил сущность чайного качества, утверждая, что дикий чай лучше, чем плантационный. Этим он сразу же обозначил предел качеству искусственно выращенного человеком чая и всех дальнейших попыток улучшения природы путем премиумизации.
С точки зрения Лу Юя, ставящего дикорастущий чай на вершину качества, все современные попытки улучшения качества плантационного чая не ведут к фактическому повышению качества и заранее обречены на проигрыш чаю, растущему в дикой природе.
В то же время Лу Юй призывает бороться за качество:
«Ах, всё, что взрастило Небо, имеет в себе нечто прекрасное. Но всё, что делает человек, стремясь к удобству, неизбежно сводится к упрощению… И только в отношении чая человек остаётся небрежен — и это прискорбно».
Он неодобрительно смотрит на народные обычаи чаепития:
«В народе срывают листья, обжаривают, подсушивают, растирают и заливают кипятком — это называют “энча” (заваренный чай).»
Сегодня ошибочно принято считать, что в эпоху Тан чай не заваривали, как в наши дни, а исключительно варили. Тем не менее описанный выше метод бытовавшего в народе чаепития есть ни что иное как заваривание. Разница с современным завариванием лишь в том, что для лучшей экстракции чайный лист не скручивали, а размалывали в ступке».
Еще одно заблуждение: считать, что в эпоху Тан весь чай после пропаривания размалывали, уложив в формы, производили чайные лепешки. Но в народном методе, как видно из цитаты, обходились без создания лепешек, а заваривали размолотые листья! Такой упрощенный способ был явно дешевле, а значит имел более высокую степень повседневности и был распространен в народе.
Очевидно, что лепешки делали для удобства хранения и транспортировки в качества товара, в то время как повседневный чай сохранял простую листовую форму.
Лепешки, которые размалывали и варили в котлах стали, в том числе благодаря Чайному Канону Лу Юя, символом придворного чаепития. Лу Юй лишь вскользь упомянул технику заваривания, которая благодаря своему удобству в итоге была официально принята на государственном уровне в эпоху Мин, в то время как варка чая отошла на второй план.
Лу Юй канонизировал варку чая из лепешек как лучший способ приготовления чая, требовавший немало усилий и специальных принадлежностей, метод, далекий от реалий повседневной жизни обычных китайцев.
Более простая варка чая с использованием добавок также бытовала в народе, но подверглась критике Лу Юя:
“Есть и другой способ: добавляют лук, имбирь, жужубу, кожуру цитруса, мяту, варят сотню раз… Такой чай ничем не отличается от отбросов, которые выливают в сточные канавы».
Очевидно, что чай, проникший в эпоху Тан в каждый дом Поднебесной, не мог оставаться таким же идеальным, каким его видел Лу Юй.
Чай, опускаясь в народные массы со «снежной вершины», менял форму, приспосабливаясь к вкусам и возможностям людей, оставаясь при этом чаем — то есть не теряя своей сущности.
Несмотря на упоминание в Чайном Каноне четырех видов чая (грубый листовой чай, листовой чай, лепешечный чай, порошковый чай матча) Лу Юй цеплялся за одну идеальную с его точки зрения форму лепешечного чая, как бы не желая признавать необходимость трансформации формы в процессе продвижения в народные массы.
В подобной адаптивной трансформации чая, сохранявшей чайную сущность, Лу Юй усматривал деградацию, сожалел об утрате формы, но не видел (или не желал видеть), что суть — чайность — сохранялась.
Видимость упадка объясняется в том числе и тем, что можно назвать издержками трансформации — неизбежной потерей части исходной структуры, но не сути. В физике этому соответствует энтропия, превращающая энергию в менее упорядоченные формы.
Как мы уже отмечали ранее, принцип сохранения качества универсален и справедлив для все новых явлений, проникающих в новые среды существования (например, в новые слои общества и т д). Религия — одно из таких явлений.
В виде наглядного примера закона сохранения качества предлагаем взглянуть на историю распространения буддизма. Тем более, что буддизм просачивался в массы простых японцев вместе с чайной культурой.